Без малого век отделяет нас от огневых раскатов начала Первой мировой войны, столетие которого будет отмечаться в следующем году. Но что мы знаем о ее героях? Честно говоря, почти ничего. А ведь мужики уходили на вторую Отечественную, как ее тогда называли, почти из каждой деревни. Но Октябрьская революция и последовавшая за ней Гражданская война заслонили собой это историческое событие. Позже при советской власти ветераны, поощренные боевыми наградами, вынуждены были скрывать факты своей биографии, связанные со службой в царской армии. Хотя не были ни в чем виноваты. Отправляясь на войну, они просто выполняли свой долг.
Эта история о полном кавалере Георгиевского креста, или, как их еще называли, кавалере полного банта Михаиле Ивановиче Субоче, жившем в середине прошлого века в Омской области. С ним много лет назад случайно познакомился бывший первый секретарь Седельниковского и Усть-Ишимского райкомов партии, впоследствии долгие годы работавший начальником областного управления статистики Иван Викторов.
Дед Субоч вел тогда очень уединенный образ жизни в глухой деревне Седельниковского района. И если бы не… орехи, никто бы до сих пор не знал, что в Омской области жил когда-то полный кавалер ордена Святого Георгия.
Кресты в «ломпасеях»
Началась эта история в 50-х годах прошлого столетия. Однажды к отцу Ивана Викторова в Седельниковский район из Омска приехал родственник Константин Федоров. Он прибыл на новенькой «Победе», которая в то время ценилась как современный «Мерседес». Похвалившись машиной, дядя Костя предложил поехать на ней в тайгу за орехами. Стали решать: куда держать путь?
Выбрали маленькую деревеньку Мядельск, где было всего шесть домов: четыре на одном берегу реки и два на другом. Там посоветовали остановиться у деда Субоча. У него был большой двухэтажный деревянный дом.
– Когда мы приехали, его супруга стала на стол накрывать, – вспоминает Иван Кириллович. – Дядя Костя достал бутылочку и колбасу. Михаил Иванович, увидев гостинец, сказал: «Я уже лет 30 колбасы не ел». Кто деда Субоча ею угощал, мы узнали чуть позже… А пока он попросил оставить ему газету на курево. Мол, на самокрутки приходится старую книгу пускать: «Прочитаю, листочек вырву, сделаю «козью ножку» и курю. А газетная бумага-то получше для этого дела будет». Дядя Костя угостил его настоящими папиросами, а дед и говорит: «Слабые». Он же курил самосад, который сам выращивал и сушил.
Но главная неожиданность гостей ждала после обеда. Как водится, за рюмочкой собравшиеся разговорились.
– Я еще в Первую мировую воевал, у меня даже за нее три Георгиевских креста есть, – признался дед Субоч.
– Да ты хвастаешь! – не поверили гости.
Вместо ответа Михаил Иванович встал на стул и полез за божницу. Из-за иконы он достал небольшую металлическую коробочку, как сказал, «от ломпасеев» – конфет монпасье. В ней, аккуратно завернутые, лежали четыре Георгиевских креста и три медали за военные заслуги. Кроме полученных «Георгиев» в войну 1914 года, был еще один – IV степени за Русско-японскую. Тогда, в 1905 году, Михаилу Субочу было всего 20 лет.
«Георгий» за знамя
В Первую мировую войну, которую тогда именовали второй Отечественной, Субоча призвали на службу сражаться на Северо-Западном и Западном фронтах. Воевал он отважно, и вскоре грудь солдата украсил орден Георгия II степени.
– Он рассказывал, что получил его в бою, когда взяли в плен девять «австрияков», – вспоминает Иван Кириллович. – Кроме того, у Субоча и его товарищей получилось захватить пулемет. За это их всех наградили.
А самого ценного – золотого «Георгия» I степени – Михаил Субоч получил в 1916 году.
– Это был предмет его особой гордости, – говорит Иван Викторов. – Полк, где воевал Субоч, попал в окружение, а сам Михаил Иванович был ранен. Но он взял знамя полка, обвязал его вокруг себя и, когда солдаты стали прорываться, вынес с поля боя. Тогда это считалось настоящим подвигом. Потом он уже на наших позициях поставил знамя, и вокруг него стал формироваться новый полк, но с тем же названием. Так наш земляк стал полным кавалером ордена.
Спасая партизан
В 1917 году в Россию пришло тяжелое время: монархия приказала долго жить, армию охватила смута. Солдаты митинговали на фронтах, создавали революционные комитеты. Но были и те, кто остался верен присяге. Среди них был и Михаил Субоч. Зимой 1917 года, сражаясь в бою, он получил ранение. Георгиевского кавалера отправили в омский госпиталь.
– Он вспоминал, что как-то раз к ним приехал офицер и все надели свои ордена. Но именно Субочу он отдал честь первому – в знак уважения полному Георгиевскому кавалеру. А потом этот офицер принес ему бутылку водки и пакет колбасы, – продолжает Викторов. – Вскоре в одной из палат Михаил Иванович услышал, как бегают молодые девчонки медсестры и кричат: «Царя сбросили!» А Субоч на них крикнул: «Цыц! Что это вы за глупость несете?! Быть такого не может!» Ну а потом и правда начались в Омске демонстрации за свержение монархии.
Потому пришлось герою вернуться в родное село, где он занялся сельским хозяйством, увлекся пчеловодством, но никому не рассказывал о боевых подвигах. Даже соседи не знали, что он бывший солдат царской армии, и тем более не догадывались о его высоких наградах. Но был у Михаила Субоча эпизод в жизни, когда он помог Красной армии.
– В 1919 году он из деревни Новая Михайловка, где шли бои с белогвардейцами, до Унары провел избышевских партизан, – говорит Иван Кириллович. – Субоч же таежник был, леса знал как свои пять пальцев. Вот и показал партизанам дорогу, как уйти от врагов.
Герой в тайне
Прошло время, настал 1937 год. Непростой период для советских людей, а уж для бывших солдат царской армии и подавно. В ту пору за хранение Георгиевских крестов как памяти о «проклятом прошлом» грозило суровое наказание, вплоть до расстрела. Поэтому то тут, то там доносились до Субоча вести: одного арестовали, а того расстреляли. Тогда Михаил Иванович решил от греха подальше спрятать свои боевые, честно заработанные награды.
– Он сложил их в туесок и закопал в саду под черемухой, – вспоминает Иван Викторов. – Говорил, что испугался: придут арестовывать как Георгиевского кавалера и отберут награды. Поэтому даже жене не сказал: мало ли, вдруг пытать ее будут.
Хотя кавалер полного банта в годы советской власти ничем себя не выдал – много лет он честно трудился в колхозе. Но все изменил случай. В 1945 году Михаил Субоч приехал в Омск. Шел по улице Ленина. Навстречу ему попался дед в зеленой бостоновой гимнастерке, а на груди у него сверкал Георгиевский орден.
– Что ты делаешь? Тебя же арестуют! – недоуменно воскликнул Субоч.
– Э, нет, – ответил тот. – Теперь разрешили ордена прежней русской армии носить.
Когда через трое суток Михаил Иванович вернулся домой, он сразу же откопал и надел свои ордена – впервые за долгие годы. Ну а затем, несколько лет спустя, он уехал в деревню Богомель, где и провел последние годы жизни.
Как ни странно, но о судьбе Михаила Ивановича Субоча не знают даже в районном музее села Седельниково. Выяснилось, что нет полноценной экспозиции, посвященной Первой мировой войне, и в Омске. Лишь в кадетском корпусе представлено несколько экспонатов.
Мы чтим солдат Великой Отечественной, праздновали 200-летие победы в войне 1812 года. Но жертвы Первой мировой оказались незаслуженно забытыми. Между тем почти в каждой семье наверняка были участники тех сражений. Возможно, у кого-то даже сохранились портреты прадедов, кто в начале века проливал кровь на западном фронте. Так почему бы не рассказать о них, чтобы восстановить историческую справедливость?
Анна ТРЕТЬЯКОВА, 2013 год, газета «Четверг».
Цифра
По данным известного специалиста в области наград Валерия Дурова, с августа 1914 по декабрь 1916 года включительно полными георгиевскими кавалерами, двух золотых 1-й и 2-й степеней и двух серебряных 3-й и 4-й степеней, стали 32480 человек.
Факт
Императорский военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия – высшая военная награда Российской империи, учрежденная императрицей Екатериной II в 1769 году. При третьем награждении к орденской ленточке крепился черно-оранжевый бант. Именно тогда появилось выражение «полный бант». В 1856 году знак отличия был разделен на четыре степени. Награждение производилось в строгой последовательности – от IV степени к I.