Предки большинства будущих жителей Седельникова и частично Сыщикова прибыли в город Тару в качестве стрельцов и казаков в 1634 году из Вологды, и даже раньше. Например, один из Седельниковых – Павел Григорьевич – был учтен в «Тарской дозорной книге» в качестве конного казака в 1624 году. Причем он имел не только дом в Таре, но и пашни по дороге к Чокрушу (РГАДА. Ф. 214. Оп.1. Д. 5). И возможно его имя связано не только с основанием Тары, но и устройством первой в Омском Прииртышье пашни.
Его сын Василий в 1651 году был одним из двух стрелецких сотников, а внук в 1696 году – сотником Вологодских стрельцов. Высокие должности в служебной иерархии занимали: Скуратовы – были казачьими атаманами, Избышевы, Бутаковы, Алгазины и другие. А вот их многочисленным внукам места в реестре служивых людей стало не хватать, (особенно после стрелецкого бунта 1698 годав Москве, итогом которого стала ликвидация стрелецкого войска) и они перешли в разряд не вёрстаных детей казачьих и вместо жалования кормились с пашни, для этого заводили рядом с Тарой заимки.
После страшного пожара 1669 года, многие из них перебрались туда на постоянное место жительства, основав первые в уезде деревни, что отражено в переписи 1701 года. Поэтому непосредственно в Тарском бунте 1722 года большинство из них не участвовало. Среди его руководителей встречается лишь имя Бориса Седельникова. Возможно, потомками участников бунта были и обнаруженные в 1795 году в новой деревне на Ую бывшие жители города Тары Илья Неустроев и Авдотья Рышкова, а также герои местных легенд – старообрядческие старушки и Козьма Седельников.
Как известно дыма без огня не бывает. В «Дозорной книге» 1701 года в деревне Островной был казачий сын Козьма Борисович и его 28 летний брат Микита, а в последующие ревизии исчезли. А не на Ую ли нашли и они спасение от опалы? Но только не в 1785-м, к этому времени они уже умерли (поэтому их и нет в списке крестьян учтенных в Седельникове в 1795 году), а гораздо раньше.
Раньше 1782 года приехал на Уй и Тимофей Седельников, с этого года он уже не числится в д. Островной. Большинство Тарских и Ишимских служилых людей и крестьян были старообрядцами, и тоже испытали на себе и бритье бород, и другие новшества грозного царя, с 1716 года их еще стали облагать двойным налогом. А после подавления войсками Петра Тарского бунта, с 1723 года уклонение в раскол стало преступлением. Был установлен сыск раскольников и смертная казнь – сжигание заживо. С 1724 года власти учинили расследование, в ходе которого приказано было найти всех раскольников от моря Северного и до Алтайских гор. Вот и ударились староверы в бега. Из старообрядческих избушек Мончашина, Воронова, Седельникова (вряд ли случайно в конце 17 века в Тарском уезде недалеко от Аевской Слободы, существовали деревни с такими же названиями, а потом исчезли и появились на Ую), а также избушек старообрядческих старушек и выросли деревни Седельникова – 1726 год, Сыщикова 1724-1770 гг. и Елизарова, первая половина 18 века. Но официально учтены они будут только к концу 18 века (Подробную историю смотрите во 2-й главе).
Особенно много судов над старообрядцами было в середине века. Что бы избежать расправы и бесчестия раскольники стали прибегать к самосожжению. Из-за уменьшения податного населения в 1762 году Сенат вынужден был принять указ о прекращении преследований староверов, а с 1782 года и отменить двойную подать. Но он не отменял все остальные законы. Синод продолжал требовать от священников выявлять старообрядцев и усилить работу по их переходу в официальную церковь. Исповедовать веру предков можно было по-прежнему только тайно, поэтому побеги раскольников из-под Тары и Ишима в безлюдные места продолжались.
Во второй половине 18-го – начале 19 века внутренние миграции в Тобольской губернии вновь усиливаются. Крестьяне, осваивают новые земли, а старообрядцы бегут от усилившегося при Александре 1 административного и религиозного гнета. В ревизских сказках тех лет сотни записей: «бежал». Появляются новые переселенцы и на пустынных берегах Уя. Часть из них поселилась на уже существующих здесь заимках, а часть – основала новые. В 1770 году в районе современного Юрто-Уйска возникла заимка крестьянина Ильи Крутикова, а позднее рядом – его племянника из д. Воронина Ишимского уезда Степана Пелымского (ТА Ф. И.154. Оп. 20. Д. 949), это подтверждает, что и первые ишимцы поселились на Ую раньше разрешившего это указа 1786 года, и тем более ревизии 1795 года, когда их просто переписали на новом месте.
В середине 1770-х годов переселился на Уй и Иван Скуратов с сыном Степаном и его семейством (О его приключениях и причинах переселения вы узнаете в статье о Сыщикове). В эти же годы появились и юрты Уйские бухарцев деревни Атацкой, они есть на картах 1792 и 1825 годов (РГИА. Ф. 380. Оп.33. д. 149). И между ними возник спор из-за принадлежности земель, решенный в пользу Пелымского (См. подробнее в истории деревень).
В 1789 году на реке Уй ниже по течению от деревни Воронина возникла заимка Мезина (документально не подтверждено). В эти же годы недалеко от устья Урманки (Кустак), на ее левом берегу, – заимка Неупокоева, скорее всего крестьянина из деревни Ананьиной (есть на карте 1792 года), на которой позднее появилась деревня Красноярка.
В ревизию 1795 года деревни Сыщикова и Седельникова были учтены властями, поэтому особо религиозные староверы ушли в более глухие места. Тимофей Седельников в конце 18 – начале 19 века основал заимку на реке Становая в 20 километрах вверх по Ую (выросшую в деревню Тимофеевку). Крестьянин из Сыщикова Рыбаков в 1800 году основал заимку на другом берегу Уя, в дальнейшем на ее месте появится поселок Никодимовка. Фамилию владельца и название заимки, основанной в 1805 году на месте будущего поселка Воскресенка, установить пока не удалось. А старообрядец из Сыщикова Михаил Скуратов основал в 1800 году на реке Исасс выселок Михайловский. Это еще раз подтверждает то, что не ради земли переселялись на Уй, а затем и вглубь тайги старообрядцы.
Особенно показательно в этом плане то, что имел в деревне Островной Яков Седельников, потомки которого переселились на Уй: «Скота пять лошадей з жеребяты, десять скотин рогатых, пятнатцать овец. А пашни у него паханые, три десятины в поле, а в дву по тому ж. Да под пашню земли и пустоши десять десятин. Сенных у него покосов около поль на сто копен. У него ж поскотины под деревнею полторы десятины. Озеро Изюцкое. Ловят рыбу села Изюцкого да Киселевы, Островной деревень жители – ротмистр Яков Чередов з братьями и с племянники, служилые люди Оська да Якушко Седельниковы с товарыщи» (Дозорная книга, 1701 г.).
Обеспокоенное снижением числа налогоплательщиков правительство в 1812 году запрещает переселение государственных крестьян. И население Логиновской волости пополняется преимущественно за счет рождаемости и «посельщиков» – крестьян, сосланных в Сибирь по инициативе помещиков. Но в 1822 году вышло распоряжение, дозволяющее казенным крестьянам из малоземельных губерний России переселяться на земли Сибирских губерний, а старожилам-сибирякам переезжать из одного уезда в другой внутри Сибири. Этот указ не предусматривал ни льгот, ни материальной помощи переселенцам, поэтому желающие переселиться могли рассчитывать только на себя. Им вновь воспользовались старообрядцы. Выходцы из Ишимского и Тюкалинского уездов основали в 1823-24 годах Рагузинский выселок, но возможно и они приехали не на пустое место. А старожилы из Седельникова и Сыщикова – многочисленные новые пашенные избушки и заимки, выросшие вдальнейшем в выселки и деревни: Исасс – 1820 г., Львовку – 1817-25 гг., Евлампиевку – 1826 г., Тамбовку (Кильчетский, Федотовский выселок) – конец 1840-х гг., Кейзесс – 1849 г., Кайбабу – 1850 г., Новоуйку 1852-53 гг., а так же Сабаеву заимку, она упоминается в 1877 году и есть на карте 70-х годов (в районе современной Голубовки), и другие.
Недалеко от Евлантьевки в сосновом бору была избушка Алгазина, и чья-то изба в верховьях Уя, на месте исчезнувшей сегодня д. Николаевки. Старообрядцы Вороновы из Елизарово в эти же годы переселились в верховья р. Уй и основали д. Орловку (официально зарегистрирована в 1861 году). Если в первые годы переселение шло в основном по Ую, то теперь стали осваиваться и его притоки.
Процесс переселений во время внутренних миграций занимал, как правило, длительное время. Это было вызвано и самим характером земледельческого труда, который должен был оставаться непрерывным, иначе можно было остаться без урожая. Крестьяне, переселявшиеся на близкие расстояния, обычно еще какое-то время продолжали жить на старом месте, а в новых населенных пунктах распахивали поля, постепенно возводили сельскохозяйственные постройки, обзаводились скотом. Но сибирские заимки отличались от остальных российских и больше походили на европейские фермы. Рядом с запашкой и скирдами сена стоял дом хозяина с многочисленными капитальными хозяйственными постройками, в которых круглогодично содержался скот, а так же 2-3 избы, где круглогодично жили наемные рабочие, иногда с семьями. Сам же хозяин зимой жил в деревне.
Первоначально на новое место перебирались 1-2 человека для возведения хозяйства и посевов, а позже переезжала и вся остальная семья. К ним подселялись родственники, друзья и переселенцы. И со временем заимка ничем не отличалась от деревни. Но официально регистрировать новые заимки и выселки крестьяне и власти не спешили. И их жители еще несколько лет продолжали числиться по ревизским сказкам, спискам прихожан и исповедальным ведомостям в старожильческих деревнях. К примеру, если на заимке Сабаева местные власти учли в 1877 году 4 дома и всего 6 постоянных жителей, и при этом 10 голов КРС и 15 голов свиней и овец, то на заимке Вятской (Михайловки) – 20 дворов, но при этом всего 20 голов КРС и 25 другой живности. А в выселке Елизаровском в этом же году зафиксировано 50 дворов, больше чем в большинстве деревень волости. Поэтому считаю, что в Сибири год основания некоторых населенных пунктов уместно считать и с даты возникновения заимки.
В 1858-60 годах губернские и местные власти провели большую работу по выявлению неузаконенных выселков. Оказалось, что некоторые из них существуют уже по 100 лет. А результатом стало положение Главного Управления Западной Сибири №55 от 22.05.1858 года, согласно которому: «Все издавна и не позже 1854 года самовольно образованные на землях своих же волостей выселки, в коих имеется по 10 и более семей, оставить на местах с утверждением особыми деревнями под теми же названиями. Выселки в 5 и более семей, отстоящие в расстоянии ближе 10 верст от каких либо деревень, оставить на месте, но с приписанием к ближайшим селениям. Выселки, имеющие менее 5 семей, отстоящие не далее двух верст от ближайшего селения, если будет возможность приселить к ним переселенцев для образования полных поселений, оставить на месте. Выселки менее 10 семей и отстоящие далее 10 верст, оставить на месте, если это признают удобным» (ТА. Ф. И-154. Оп.1. Д. 24).
Кроме того в документах имеется отдельное решение по восьми выселкам, в том числе Кильчетскому Логиновской волости, описанное выше. Эти документы и «Список селений Логиновской волости на 1874 год», в котором есть ссылка на вышеуказанное положение, подтверждают, что д. Михайловка, выселки Н. Уйский, Кейзесский, Рагузинский, Елизаровский, Кайбабинский, Покровский (Евлампиевский), Львовский и Федотовский (Кильчетский) основаны раньше 1854 года.
С весны 1840 года в связи с реформой малоземельных государственных крестьян центральных губерний Российской империи, проводимой Министерством государственных имуществ во главе с П.Д. Киселевым в Логиновской волости, в т.ч. и на Ую появились первые крестьяне переселенцы из Европейских губерний России. Селились они в старожильческих деревнях и выселках, как и ссыльные или рядом, как, например, переселенцы из Оренбурской губернии, основавшие у Михайловки п. Оренбургский. Десятки семей переселенцев из Тамбовской губернии поселились в начале 50-х гг. в выселке Федотовском (Кильчетском), из Вятской в с. Седельникове, выселках Кайбабинском и Кейзесском. С 1840 года началось и межевание земель в Сибири, но и к началу 1850-х гг. оно было еще очень далеко до своего завершения (и не будет закончено даже к началу ХХ в.). К этому времени относится и официальное оформление заимки Уйской татар Речаповских – 1854 г. – потому, что еще в 1822 году для Сибири был принят «Устав об инородцах», приравнивающий все оседлые народы к сословию государственных крестьян и обязывающий платить налог, как и русские крестьяне. С этого же года была основана и бухарская инородческая волость, в которую вошли в дальнейшем и Юрты Уйские.
После отмены крепостного права переселенческий поток из Европейских губерний увеличился. Прибывали как одиночные семьи, так и небольшие партии, росли Седельниково, Кейзесс, Новоуйка, Михайловка, Тамбовка. Несколько семей крестьян старожилов из последней переехали на заимку Тимофея Седельникова. В 1879 году к ним подселились вятичи. А часть выходцев с Вятки поселились отдельно от старожилов. Возникли деревни: Бакино – 1861 г., Нелюбино – 1873 г. После подавления Польского восстания 1862-63 гг. в Седельникове появились и первые политические ссыльные.
По неполным официальным губернским статистическим данным за 1868 год на территории современного района в 11 населенных пунктах насчитывалось 284 двора и 1850 человек («Список населенных мест Тобольской губернии». – Тобольск, 1869 г.). В 1874 году – 803 ревизских мужских души, а в 1877 году – 13 населенных мест, 458 дворов и 2041 житель (ГАОО. Ф. 183. Оп. 1. Д. 149).
В волостной статистике за 1882 год на момент выделения из Логиновской волости Седельниковской в 1883 году, в ней официально учтены 14 населенных пунктов и 1671 ревизская душа обоего пола (без Юрто-Уйска) (ГАОО. Ф. 183. Оп. 3. Д. 525). Но эти данные не точные. Даже статисты отмечали, что налицо оказывалось гораздо больше жителей. К примеру, на 1881-82 годы в Седельникове указано 103 человека пришлых, в Кейзессе – 30. Записывать их в оклад местные власти не торопились, что бы не портить статистику по собираемости налогов.
Подтверждает это и церковная статистика. Так, например, в клировой ведомости за 1883 год в приходе Троицкой церкви числится всего 11 деревень и 2506 жителей (ТА. Ф. 156. Оп. 19. Д. 196). Но она еще более неточная. Нет в ней почему-то даже крупнейшей деревни Рагозина. Здесь же сказано, что ссыльные (101 человек), были только в с. Седельникове, хотя как вы прочитаете в дальнейшем, были они во всех старожильческих деревнях. Известны даже фамилии большинства из них. А раскольники в ведомости записаны отдельным сословием, хотя официально большинство из-них – государственные крестьяне. Вызывают вопрос и 170 указанных здесь казаков. В ревизских сказках 19 века, в переписных листах 1896 года и в казачьих реестрах, их в десять раз меньше. К этому времени их и в Таре столько не осталось. А то, что деды были казаками, не говорит о том, что и внуки тоже таковыми официально являлись. Причем десятки из них числятся и в деревнях основанных вятичами, где их уж точно были единицы.
После издания законов о разрешении переселения крестьян за Урал 1881 и 1889 годов и поправок к ним, в том числе о поучастковом заселении, в Седельниковскую волость к концу 19 века стали прибывать и крупные партии переселенцев. В основном ими и были основаны поселки: Кустак и Клин – 1882 г., Унара – 1884 г., Богдановка – 1885 г., Саратовка и Денисовка – 1887 г., в 1889 году – Яранка, Неждановка, Вознесенка, Покровка, выселок Шингалинский. Многие из них по численности жителей были больше чем старожильческие деревни.
Продолжали образование новых выселков и крестьяне старожильческих деревень. Седельниковцы и евлантьевцы основали выселок Андреевский в 1883-84 гг., тамбовцы – Хмелевский в 1885-м, а михайловцы в эти же годы – Букареву заимку. Часть староверов переехала из Седельникова и близлежащих деревень на окраины волости, особенно много в деревню Елизарово. Например, Федот и Афанасий Седельников с сыновьями из Тамбовки и Филат Седельников с семьей, имевший заимку на Исасе, в Елизарово, но и здесь он не нашел покоя, и в конце 1890-х годов его сын Карп ушел с сыновьями и единоверцами за болото к остякам, на Васюган, и основал там заимку (заселок, юрты, деревню) Седельникова (Седельниковых, Кержатская). Официально она учтена в 1899 году. Возможно туда же ушли с семьями раскольники Моисеевы и несколько семей староверов из д. Рагозино. Вряд ли случайно в это же время рядом с деревней Седельникова появились Юрты Рогузина и Моисеева с русским населением.
Согласно «Списку населенных мест Тобольской губернии» 1893 года в Седельниковской волости, на предшествующий год, без учета деревень, отошедших в дальнейшем к Тарскому району, насчитывалось 18 населенных пунктов, 739 дворов и 4151 житель. Но еще больше населенных пунктов в Седельниковской волости было основано в 1890-х годах из-за перенаселения Европейской России и малоземелья, а так же прокатившегося по многим губерниям голода. Среди них: Лебединка, Николаевка и Н-Александровка – в 1892 г., Кукарка и Ельничное – в 1893 г., Голубовка – 1894 г., Павловка и Кирпичное – 1895 г., Лилейка – 1896 г., Эстонка, Соловьевка, Дмитровка –1897 г. и многие другие. Теперь государство поддерживало переселенцев. Если «Самоходы» шли в Сибирь на свой страх и риск, зачастую даже не имея топора, то теперь правительство оплачивало крестьянам проезд, давало безвозмездно деньги на обзаведение домом и хозяйством, а также ссуды под небольшие проценты, устанавливало льготы (освобождение от налогов и службы в армии на 4 года, бесплатная заготовка леса для собственных нужд и др.).
С 1896 года разрешалось и подворное землепользование. Однако при всем этом «недоимки» – долги по налогам – сохранялись за ними и на новом месте жительства. За три года, с 1892 по 1895 гг., количество населенных пунктов в волости увеличилось почти вдвое, до 33. В них насчитывалось 1240 дворов и 6334 человека (ГАОО. Ф.418. оп1. Д.1. Т-1.). При этом поселки, заселение которых не завершилось, в официальную статистику не включались, в том числе и в материалы Первой Всероссийской Переписи населения. Не вошли в нее поселки Ельничный, Тунгузинский, Кирпичный, Дмитровский, Сухимский, Тереульский, В-Баклянский, Эстонский, Лилейский, Белогорский и другие. Хотя в переселенческих документах за 1897 год минимальная информация о них имеется: количество дворов, жителей, место выхода крестьян, и т.п. Происходило это и потому, что землемеры не успевали нарезать участки для пребывающих переселенцев, и часто отводили землю уже по факту поселения, что так же затрудняет определение точного года образования некоторых поселков.
Во второй половине 19 века царские чиновники в 2 материалах изучения быта крестьян и инородцев так описывали долину реки Уй: «Известен так же Уй, который играет важную роль в жизни охотников. На его берегах расположены самые северные селения Тарского округа, жители которых занимаются преимущественно охотой и звериной ловлей. Берега Уя пустынны и покрыты кустами черемухи и смородины, за которыми идет, с некоторыми промежутками, сплошной лес. В этом лесу в изобилии водятся медведи, и вечером при закате солнца можно нередко увидеть целое медвежье семейство пьющее воду и прохлаждающееся на пустынном берегу».
Чиновники, конечно же, приукрасили реальную картину, на конец 19 века расстояние между населенными пунктами в Седельниковской волости сократилось до 5 километров, земли стало не хватать, а звери ушли на окраины болот. На этом переселение целесообразней было бы и закончить, но землемеры получали жалование от количества нарезанной земли, поэтому стали включать в состав удобной лес и болото. С 1893 по 1903 годы в Седельниковской волости было нарезано – 93 переселенческих участка («Список переселенческих участков Тобольской губернии с 1893 по 1903 гг.» СПб, 1903 г.).
На 1903 год Седельниковская волость и без того уже была одной из крупнейших в уезде, без учета населенных пунктов отошедших позднее к Егоровской и Нагорно-Ивановской волости (29 поселков), в ней насчитывалось 38 населенных пунктов, 1342 двора, 8344 человека. Ненамного меньше жителей было и во вновь устроенной в 1903 году Кейзесской волости: 25 населенных пунктов, 935 дворов и 6141 человек. Итого: 63 населенных пункта, 2277 дворов и 14485 человек («Список населенных мест Тобольской губернии на 1903 г», Тобольск, 1904 г.).
Однако правительство признало Седельниковский опыт заселения таежных пространств положительным и планировало продолжить колонизацию тарских урманов. С 1900 года только на малозаселенном правом берегу Уя предполагалось нарезать для переселенцев еще 26000 десятин земли (ТА. Ф. И-335. Оп.1. Д. 16). Кроме того, через Седельниковскую волость, до того как с Бутакова на Атирку и далее в верховья Туя была проложена дорога, шел основной поток переселенцев и на реку Шиш и на реку Туй, по которому планировалось нарезать 100000 десятин земли и поселить 6500 душ мужского пола. Курирование этого направления входило в обязанности крестьянского начальника 2-го участка, контора которого находилась в Седельникове. А в дальнейшем правительство планировало соединить колонизационные районы Тарского и Каинского уездов, при этом передав в Кейзесскую волость часть территории Томской губернии.
Но на период Русско-японской войны и Первой Русской революции массовое переселение крестьян в Тарское Прииртышье прекратилось, и многие планы правительства остались только на бумаге. Прибывали лишь отдельные семьи родственников, беженцев и ссыльные. Из образованных в 1898-1901 годах в Седельниковской волости 16 дополнительных участков ни один не был заселен. Но уже с 1906 года началось самое массовое переселение крестьян в Сибирь – «Столыпинское», прерванное только Первой мировой войной.
К вышеперечисленным льготам добавились новые: возможность получить землю не полосками, а отрубами и поселиться отдельно от общины – хуторами. Для обеспечения переселенцев сельскохозяйственной техникой были открыты отделения сельскохозяйственных складов в Седельникове и Кейзесе. В это время в Седельниковской и Кейзесской волостях образованы десятки новых поселков и хуторов: Поповка, Смирновка, Короленка, Черноярка, Филатовка, Алексеевка, Никифоровка, Ильинка и многие др. Выселяться на хутора разрешили жителям старожильческих и основанных ранее сел и деревень. Отдельно от Кейзеса решили вести хозяйство братья Мамоновы, одиннадцать семей из Саратовки. Больше всего хуторов раскинулось в окрестностях Унары и Сухимки. Их образование продолжалось и во времена НЭПа. Последними выделились выселки: Нелюбинский – 1922 г., Раздольный – 1923 г., хутора Тереульский – 1922 г., Усть-Инцовский, Куликовский – 1923 г., Фролова – 1925 г.
Расстояние между населенными пунктами в отдельных случаях сократилось до одного километра. При этом хуторянам нарезали участки в одном месте, поближе и лучшего качества. Количество споров из-за земель и покосов только увеличилось. И скорее не из-за общинного сознания крестьян, а из-за элементарной человеческой зависти. Мягко сказать, хуторян не любили, но и до поджогов дело не дошло, так как больше 50% переселенцев были выходцами из Белоруссии, Украины и Прибалтики. Одни из них и на Родине жили хуторами, а другие бежали от общины и переселялись в Сибирь в надежде получить землю в частную собственность.
Поздние переселенцы, которых поселили в лесу по краю Васюганского и Китлинского болота, оказались в тяжелом экономическом положении. Даже несмотря на то, что большинство из них и прибыли из лесистой местности, к тайге, нечернозёмам и суровому климату оказались не готовыми. Из этих поселков был наибольший отток населения в южные уезды и волости, в том числе и на территорию современного Казахстана, на Алтай, в Забайкалье и даже на Амур, а так же на историческую родину. А не получившие разрешения на переводворение крестьяне, самовольно уезжали в неизвестном направление, или селились в других деревнях волости. Эти поселения первыми стали исчезать в дальнейшем с карты района.
На 1920 год на территории современного района насчитывалось 99 населенных пунктов и 23341 житель (без Клина и Юрто-Уйска) (АОО. Ф. 27. Оп.1. д.331). В 1926 году в 104 населенных пунктах и 26 хуторах (крупнейшими из которых были Эстонские – 46 дворов, Короленские – 31, Никольский – 18, Голубовские – 16 и Раукинские – 13) проживало 24735 человек («Список населенных мест Западносибирского края», Новосибирск, 1928 г.).
В архивах Омска и Тобольска, научных, в т.ч. электронных библиотеках, сегодня немало источников для изучения истории населенных пунктов, основанных в конце 19 – начале 20 века. Ссылки на них я дам в истории конкретных деревень, однако информация в них зачастую противоречивая. Например, одни чиновники годом основания поселка указывают время появления на участке посевов и пашенных избушек или заимок старожилов, другие – момент появления здесь первых крестьян переселенцев, третьи – дату причисления их на участок, четвертые – год официального утверждения поселка или даже образования сельского общества.
Имеет место в документах «чехарда» с количеством дворов и жителей, сплошь и рядом ошибки в написании фамилий. Даже встречаются случаи преднамеренного искажения статистических данных и фактов. Поэтому я и привожу разные источники и указываю, где их можно найти, чтобы облегчить исследователям родословных дальнейшую работу. По этим же причинам возможны неточности и в данной книге, особенно с фамилиями. Но опять же у некоторых людей в документах указана настоящая родовая фамилия, а не та, что носят их потомки сегодня. Я, к примеру, тоже не Серобабов, а Сиробаба, а фамилия Кевролетин превратилась сначала в Хевролитин, а потом в Февралитин.
И тем не менее, архивы дают более правдивую картину всех происходивших на территории Тарского Прииртышья процессов, чем воспоминания старожилов, основанные на рассказах их прабабушек и прадедушек. Во многом благодаря им в истории нашего района до сегодняшнего дня сохранились десятки мифов и легенд. С первым из них я столкнулся еще в детстве в Лебединке, когда на вопрос, почему так называется деревня, все наперебой рассказывали об исчезнувшем в округе озере, на котором было много лебедей. Дальше больше, что первыми жителями заиртышских урманов были татары, они и дали названия всем нашим рекам. Что Кейзес основали вятичи в 1861 году, а привела их бабка Ксения Яровикова, Андреевку – крестьянин из Львовки Андреев, Голубовку – Голубов, Бакино – Бакин. Про даты основания многих сел и деревень и места выхода переселенцев, вообще молчу. И даже с нашим райцентром не все так, как многие думают. С него и начну. Сергей СЕРОБАБОВ.