В центре Кукарки стоят два памятника. Один – гранитный – с надписью «Слава борцам за власть Советов» и табличкой: «Здесь произошла встреча партизан отряда А.И. Избышева с бойцами 5-й Красной Армии». Второй посвящен землякам, погибшим в Великой Отечественной войне.

Памятник скорбящей матери в селе Кукарка. Фото Алексея Бастрона, 2010 год

И он – необычный: не солдат с винтовкой или автоматом, а скорбящая женщина – мать, сестра, дочь, – не дождавшаяся самого близкого и дорогого человека. Она присела отдохнуть, устало опустила плечи. Она – не только женщина, которая скорбит, но и женщина, дающая жизнь. Создается впечатление, что она ещё немного поплачет, подумает о своем и вновь примется за повседневные дела, займется воспитанием детей, внуков, правнуков…

Среди северных сибирских сел, застроенных вдоль таежных речушек с малопонятными сегодняшнему обывателю названиями, Кукарка мало чем выделяется. Если река извилиста, то и улицы, родившиеся вдоль неё, изогнутся дугой. Вот и наше село, стоящее на бурном в весеннее половодье Болгуне, имеет такие же причудливые очертания.

У каждого села есть центр – место, куда сходятся все сельчане в особые дни и часы. В Кукарке такой точкой притяжения была церковь, а ещё ранее – базарная площадь. Неслучайно именно здесь уже в советское время появились школа, клуб, детский сад, административные здания, магазин.

Рождение ребенка – всегда значимое событие для семьи и близких родственников. Такой же резонанс в селе был вызван каждой реставрацией или рождением новых обелисков. У меня перед глазами всегда был образ тети Таи – вдовы фронтовика, которая в одиночку подняла двоих детей. Именно она нянчилась со мной и другими племянниками долгими вечерами. Красивая, статная женщина, которая могла бы ещё радоваться жизни.

Когда у нас с женой родилась дочка, мы назвали её Таей, в честь тети – старшей сестры моей матери. Помню, на ферме, в Красном уголке, доярки и телятницы обсуждали, в честь кого была названа председательская дочь. В Кукарке было две Таисьи – Таисья Александровна Ключникова и Таисья Степановна Сластникова. Одна – в Совете, другая – в магазине. А потом колхозницы сошлись на том, что имя дано в честь доброй женщины. Слушая их, я молча соглашался со многими их доводами, особенно последним.

Шли годы, росла и обновлялась Кукарка, застроилась новая улица – широкая, прямая, с двухквартирными жилыми домами, водопроводом, причудливыми палисадниками. Въезд в село был с двух сторон. Один – со старого профиля. Сегодня он почти зарос березняком. Второй – со стороны профиля, что идет на Тару. Этот въезд, пересекая две улицы, выводил прямо в центр села, на котором расположены две значимые для кукарцев точки притяжения – обелиск в честь встречи избышевских партизан с регулярными частями Красной Армии в 1919 году и памятник скорбящей матери.

Самым первым памятным местом в Кукарке был столб с надписью о том, что на этом месте 3 ноября 1919 года состоялась встреча партизан с частями Красной Армии. Потом дома, что были рядом с этим местом, покинули жители, и все стало зарастать быльем. Тогда руководство в лице председателя сельского Совета Семена Петровича Лопатина, секретаря парткома Василия Ивановича Субоча, председателя колхоза Виктора Алексеевича Дроздова в 1967 году решило перенести памятник в центр села и огородить его невысоким штакетником.

Этот обелиск долгое время был деревянным, его не раз обшивали жестью и красили, а потом и вовсе заменили на гранитный. Работы завершились к 9 мая 1988 года. Пока монтировались обелиск, оградка, места для возложения венков, работу строителей видела вся деревня, каждый день их ход обсуждался на утренних нарядах.

Накануне Дня Победы мне пришлось побеседовать не с одним ветераном. О том, что партком разослал приглашения всем, я знал и все же при встречах спрашивал не только о здоровье, но и о том, придет ли на митинг фронтовик. Большинство отвечало утвердительно. К Алексею Кондратьевичу Чистоусову, кавалеру ордена Славы, заехал домой и попросил его надеть на митинг пиджак с орденами и медалями. Но он скромно и не без юмора ответил:

– Кто их под фуфайкой-то увидит? Не было бы холодно…

То ли кости у фронтовика заныли, то ли своя какая-то примета была на непогоду, но свершилось все так, как он предсказал. Было сухо, но северный холодный ветер гнал низкие тяжело нависшие дождливые облака. Часам к десяти стал пролетать и снежок. Но митинг все равно состоялся. Из Сыщикова на автобусе привезли не только ветеранов, но и всех, кто хотел посмотреть концерт, посвященный 9 мая. Директор школы Георгий Дмитриевич Афанасьев и учителя привели на мероприятие ребятишек.

Гранитный памятник в Кукарке на месте встречи партизан отряда Артема Избышева с регулярными частями Красной Армии. Фото Алексея Бастрона, 2010 год

Открывал митинг председатель Совета Виктор Николаевич Суслов, затем секретарь парткома Виктор Александрович Дербенев коротко, но подробно рассказал собравшимся о вкладе советского народа в победу над фашизмом, о земляках, которые жизнями заплатили за неё. Потом были короткие выступления жителей села, ветеранов войны, учителей и учеников. От сыщиковцев слово взял Тихон Иванович Скуратов.

Табличка на памятнике в Кукарке на месте встречи партизан отряда Артема Избышева с регулярными частями Красной Армии. Фото Алексея Бастрона, 2010 год

Чтобы не застудить ребятишек и фронтовиков, решили продолжить мероприятие в клубе. Здесь, в фойе, расположилась выставка книг и фотографий, подготовленная заслуженным библиотекарем Эммой Ивановной Дербеневой. После концерта ветеранов с женами пригласили на праздничный обед, но сначала сделали фотографию на память.

За столом речь зашла о новом гранитном обелиске и кто-то из фронтовиков обронил:

– Это навечно.

Потом они стали припоминать, сколько памятников, стел и обелисков повстречали в Европе. Говорили о разных – каменных, литых из бронзы и чугуна. Мы поняли, что нашу работу одобрили.

9 Мая в селе Кукарке. Фото из личного архива Марии Павловны Сусловой

За праздничным столом среди ветеранов-мужчин, чьи пиджаки сверкали от многочисленных орденов и медалей, выделялась статная женщина – Гретта Алексеевна Рубцова. И когда Тихон Иванович Скуратов, участник боев под Новороссийском, бессменный бригадир сыщиковской бригады, поднял за неё тост, все выпили стоя. Я невольно сравнивал Гретту Алексеевну со своей тетей Таей. Обе – круглолицые, с черными волосами, густо переплетенными серебряными нитями седины. Вспомнились мне и унарские фронтовички Лидия Степановна Спиридович и Вера Ивановна Бычкова.

Я смотрел на ветеранов и слушал их, словно слушал отца, которого в 1943 году 18-летним пареньком призвали на войну. Я смотрел на сыщиковского фронтовика Савватея Александровича Власова и думал о том, как же он похож на моего папу. Оба – низкорослые, седые, с умными синими глазами…

– Что загрустил, председатель? – прервал мои раздумья Савватей Александрович. – Давай помянем твоего отца, моего друга, Михаила Алексеевича. Хороший был человек, гордись им, но и нашего брата, рядового труженика, не забывай. И не дай бог вам воевать, мир берегите. Да сделайте, наконец-то, памятную доску, где будут фамилии тех, кто погиб, и тех, кто вернулся живым. Придет час, уйдем мы в мир иной, хоть внучата о нас помнить будут, что мы – Солдаты Победы.

Эти бесхитростные слова прозвучали как приказ. Не все получилось сразу, наверное, желания и возможности всегда ждут своего часа и лишь потом исполняются. Нужен был импульс, и он произошел.

Однажды в разгар лета в Кукарку приехал незнакомый человек. Я как раз выходил из конторы и должен был ехать по служебным делам. Смотрю, стоит у обелиска мужчина, с виду – городской. В руках фотоаппарат, у ног – потертый портфель. Новый человек в деревне всегда вызывает интерес. Я подошел к нему и спросил:

– Нравится? – явно намекая на гранитный памятник.

В ответ услышал:

– Да, вот только этот, – и он указал на обелиск. – А этот памятник – нет.

Памятник павшим в Кукарке, который был предшественником Скорбящей матери. Фото из фондов районного музея истории

Я перевел взгляд на здание бывшей церкви, ныне – колхозной конторы, со стоящей рядом серой плитой с черными датами военного лихолетья «1941-1945 гг.» и высеченным профилем солдата с гранатой в руке.

Я не знаю, какие чувства вызывал тот наш памятник у человека, впервые его увидевшего. Мы же свыклись с таким образом: стоит памятник, напоминает о том, что была война.

– Я не против вашего памятника, – снова заговорил незнакомец, – но на этом месте должен стоять другой. Я из Калуги, – представился он.

– А я – председатель колхоза, – пожимая ему руку, сказал я.

– Я догадался, видел, откуда вы вышли. Мы выполняем заказы по изготовлению памятников, у меня с собой эскизы, могу показать.

Я пригласил гостя в контору, и мы прошли в председательский кабинет. На столе он разложил фотографии памятников солдатам с автоматами, матросам с винтовками, бойцов со знаменами. Словом, выбор был большой. Пока я разглядывал эскизы, гость рассказывал мне о том, что вместе с представителем районо он объезжает все центральные усадьбы колхозов и предлагает свои услуги. Литье собирается уже на месте, доставка частей памятника организована по железной дороге до Омска. Тогда же он мне сказал, что соседи, новоуйцы, уже заказали себе памятник, и мужчина показал мне бойца с автоматом.

Понравилось, но не хотелось повтора. И тут мне в руки лег снимок скульптуры женщины с венком. Я не знаю, что произошло в этот момент, но понял, что это было то, что мы так долго искали. Видимо, заметив мой взгляд и чувства, представитель Калуги сказал:

– Это вашему селу подойдет. Особенно будет смотреться на фоне церкви, окруженной могучими деревьями.

Это был первый шаг к созданию мемориального комплекса по увековечению памяти не только фронтовиков, но и тружеников тыла. И лозунг той поры: «Никто не забыт, ничто не забыто» постепенно стал претворяться в жизнь. Был сделан заказ. На очередном заседании правления колхоза после короткого обсуждения вопроса о финансировании создания мемориального комплекса было принято решение: «Строить!» Нина Георгиевна Репина, нынешний председатель первичной ветеранской организации Кукарского сельского поселения, в те годы входила в состав членов правления и парткома колхоза, она отлично помнит снимки эскиза скульптуры.

Когда встал вопрос о выборе площадки, однозначно было решено: «На лобном месте, в центре села». Во-первых, он будет на виду у всех, и прежде всего, школьников. Во-вторых, подъезды и подходы к нему будут очень удобными. В-третьих, фон памятника будет живописным: свежевыкрашенное здание церкви, вековые деревья.

Вскоре прибыл долгожданный груз из Омска. На колхозной машине Борис Борисович Скуратов привез два упакованных контейнера. Разгружал их крановщик Виктор Вершинин. Что там, в больших ящиках? Любопытству не было предела не только у детворы, но и у нас, взрослых. Строители распаковали ящики, и две литые части памятника предстали взору собравшихся. Нетрудно было догадаться, что, соединив эти половинки, получится фигура усталой скорбящей женщины с венком в руке.

Нам вновь предстояло поработать, засучив рукава. И в первую очередь сделать постаменты под скульптуру и мемориальные плиты с именами павших и вернувшихся земляков, организовать место расположения звезды с вечным огнем, а также разбить стационарные клумбы и цветники у подножия мемориала. Таким он нам виделся, но, к сожалению, так и не стал. Успели мы поставить основную фигуру, выложить контуры цветочных аллей и заасфальтировать площадку, на которой в любую погоду, не утопая в грязи, могли собираться односельчане.

Памятник скорбящей матери стал местом сбора многих поколений кукарцев, местом игр детворы. Здесь собираются школьники.

Памятник скорбящей матери в селе Кукарка. Фото Алексея Бастрона, 2010 год

Завершая свой рассказ, я хотел бы поведать читателям книги ещё один эпизод из истории памятника. Это было 9 мая 1990 года. Все должно было пройти по привычному сценарию, но накануне в Совет обратился батюшка седельниковской церкви с просьбой провести поминальную службу по убиенным в Великой Отечественной войне. В трудовых коллективах и селе против этого никто не возражал. Встал лишь вопрос об участии в богослужении школьников, но директор заверил, что ничего крамольного в службе нет.

В то утро у памятника зажглись поминальные свечи, зазвучали слова молитвы. Наряд священника, да и всю службу, многие молодые кукарцы видели впервые. Женщины, возрастом постарше, стояли в первых рядах и крестились. Небольшими группками стояли колхозные механизаторы, специалисты, ветераны войны. Стояли молча, опустив головы. Легкий ветер трепал их волосы: у кого-то золотистые или русые, у кого-то уже седые. Я стоял сбоку, и мне хорошо были видны лица односельчан. Такие разные и такие родные.

Но мое внимание привлекли старейшие механизаторы Алексей Никитович Фомин и Михаил Анисимович Тюлькин. Они не были друзьями, просто знали друг друга. Оба – задиристые шутники, крепкие на словечко, умеющие резать в разговоре правду-матку и коллегам, и начальству прямо в глаза. И вот оба стоят и молчат, слушают молитвы батюшки. А в глазах – святость.

В тот год День Победы встречали 18 ветеранов: Александр Иванович Батухтин, Семен Павлович Вахрушев, Тимофей Степанович Вершинин, Савватей Александрович Власов, Иван Федорович Гревнев, Сергей Васильевич Гудинов, Николай Филиппович Кураликов, Семен Степанович Клепцов, Иван Николаевич Репин, Гретта Алексеевна Рубцова, Авдей Алексеевич Рубцов, Петр Иванович Сабаев, Алексей Прокопьевич Соломин, Степан Семенович Скуратов, Михаил Иванович Скуратов, Михаил Анисимович Тюлькин, Антон Семенович Чарушин и Алексей Кондратьевич Чистоусов.

Сегодня в сельском поселении не осталось ни одного.

Вячеслав ШИШКИН.