(Продолжение. Начало в №№35, 36, 37, 38, 39 от 6.09, 13.09, 20.09, 27.09, 4.10.2024 г.)
День одиннадцатый. 21 августа. Неслучайные случайности, или «воздастся каждому по делам его…»
По сути, сегодня последний полноценный день работы. Завтра до обеда все без исключения отряды должны завершить все работы в полях и на склонах и сдать в штаб останки и документацию. Поэтому руководство экспедиции заявило, что новая разведка не желательна, потому что в случае обнаружения останков на их поднятие времени не останется.
Но мы все-таки не меняем своего решения идти на Малую высоту. Только не с утра, а с обеда, так как накануне выбыло из строя два опытных, физически крепких бойца. Мы решили помочь молодежи расчистить окоп, это, как показала практика, оказалось самой трудоемкой работой. Мало того, что кубометры грунта надо из траншеи выкинуть и перебрать, так еще и земля тяжелая, уплотненная и с камнями. Лопаты приходилось затачивать каждое утро. Кроме того, оставалась, хоть и небольшая, надежда найти в траншее погибших защитников Отечества. Но чуда не случилось, окоп на этом участке оказался пустым, совсем…
В 14.00 выходим со Стасом Никитиным в разведку, остальные – на рекультивацию раскопа. Прибыв на место, совещаемся, откуда начать работу: ближе к бывшим раскопам, до которых дошел я, или от дороги, от которой Стас уже включил металлоискатель. Выбираем компромиссное решение: идем посередине. Металла больше прежнего. Реагируем только на сильные сигналы, многочисленные и алюминий. С собой не берем даже крыльчатки, просто кладем их на дерево, что бы те, кто будет работать здесь после нас, не теряли на них драгоценное время во второй раз. Колючку не раскапываем, на большой немецкий настрел внимания не обращаем…
Воронок тоже достаточно, большинство из них не копаны, проверяю их щупом пусто, а миноискатель звенит, не переставая, показывая черный металл. Для того, чтобы совесть была чистой, несколько раз проверили: как и предполагали – это осколки размером от нескольких миллиметров до десятка сантиметров. Через несколько часов работы упираемся в небольшое моховое болотце с камышом и кое-где водой. Стас предлагает обойти его справа, я, убедившись в том, что оно вполне проходимое, напрямую. Исследуем небольшую, поросшую лесом равнину за ним, отдавая предпочтение участкам у больших старых деревьев, очевидцев боев сорок второго, ведь за ними могли укрываться наши бойцы. Как показала практика, находок в их корнях в разы больше. Время неумолимо близится к вечеру, к 17.00.
У небольшого пригорочка, образовавшегося от трех растущих рядом деревьев, находим несколько плохо сохранившихся советских винтовочных патронов. Первые из них Стас ломает, так положено по методике, чтобы не пропустить возможную записку, и бросает под дерево. Но оказывается, что их так много и лежат они сразу под листвой и травой, что не нужны ни миноискатель, ни лопата. Я предлагаю собрать их по возможности все, сделать гору и сфотографировать, чтобы показать какой силы бои были в этих местах – такой фотографии у нас еще не было, – и возвращаться в лагерь. Стас соглашается, откатывает в сторону тонкий дерн и находит остатки кожаного подсумка с горстью патронов, а я – что-то непонятное, металлическое, размером с патрон: не то осколок, не то болт или прут с утолщением на конце, поврежденный сильной коррозией. Покрутив его в руках, хотел было уже выкинуть, но… передал коллеге. А у него, как я заметил ранее, была хорошая привычка: если нашел что-то непонятное, не выбрасывать, а положить в рюкзак, чтобы в лагере расчистить и узнать, что это, а потом уже, если не нужное, выбросить. Так случилось и в этот раз: под деревом за моей палаткой таких вещей накопилась внушительная гора, мы притащили сюда, как я и подозревал, даже трак от гусеницы ДТ-75.
А патроны и гильзы не кончались, и, откатывая очередной ком дерна, Станислав обнаруживает череп. Мы – в шоке и растерянности! Звоним Надежде Ивановне и спрашиваем, что делать? На что она отвечает:
– Здорово! Сергей Петрович опытный и хороший специалист, быстро проведет первичную расчистку, оценит полноту и степень сохранности останков и ситуацию в целом, законсервирует раскоп. А завтра за полдня всем отрядом с одним-то бойцом справимся. Перед руководством как-нибудь оправдаемся. Но больше положенного ни на сантиметр не копайте, с металлоискателем и щупом в округе не ходите, как бы, ни хотелось.
В самом начале расчистки в десяти сантиметрах от черепа я обнаружил советскую звездочку, что еще раз подтверждало, что это красноармеец, а у Стаса возникло предположение, что это может быть девушка, так как голова небольшая и округлая нижняя челюсть. Но это не факт. К сожалению, средняя часть скелета, таз, по которому и можно было бы определить пол, ребра, большая часть позвоночника, косточки кистей рук, стоп и пальцев не сохранились. Как оказалось, потом, при полной расчистке останков, было найдено лишь несколько новых небольших фрагментов косточек, значит, сработали быстро и качественно.
Закрыли раскоп ветками, уточнили его координаты по Глонасс, буквально в ста метрах от него есть лесная дорога, которая метрах в полукилометре под углом в 90 градусов выходит на ту, по которой мы пришли сюда. Отметили на них огиентиры, где нужно сворачивать к нужному месту и удовлетворённые отправились в лагерь. Всю дорогу говорили о случившемся и снова о вчерашних ночных размышлениях.
В гору влетели как на крыльях. В лагере нас окружили друзья и наперебой расспрашивали о том, что нашли и осторожно передавали из рук в руки звездочку. А после ужина Стас принялся расчищать щеточкой, найденный мною непонятный предмет, но ясности это не добавило, тогда он надломил его в верхней части и увидел в нем бумагу… Это был второй шок за вечер. Единственное, что он мог сказать, позвав Надежду Ивановну и меня: «Вы будете смеяться, если это медальон….». Надежда Ивановна ковырнула бумагу гвоздем и увидела там буквы, но необычные, нестандартные, поняв, что сделала ошибку, закрыла футляр, облепила его грязью, как это положено, что бы прекратить доступ воздуха, и унесла в лабораторию.
Там к нашей находке отнеслись весьма скептически, не похоже это было на стандартный солдатский медальон и нестандартный в патроне тоже. Записка была нестандартная, и шрифт… Не засчитали! Вскрывать и исследовать тоже не стали, с металлическими медальонами они в полевых условиях не работают. Полноценную экспертизу можно провести в Москве и ряде других мест, но кто его туда должен доставить, не уточнили. Мы же надеемся, что это все-таки медальон с посмертной запиской. Зачем запечатывать в металлический контейнер, какую-то другую бумагу? Для самокруток? Этого мало. В итоге – привезли его в Омск, а Галина Григорьевна передала его прокурорскому отряду города Волгограда, чтобы они воспользовались своими каналами для экспертизы. История затягивается, но тем интереснее будет результат…
Череда неслучайных случайностей на этом не завершилась. Вечером Галина Григорьевна прислала мне фотографии привезенных в город Омск с Карельского фронта останков двух земляков, чьи имена и родственники были установлены поисковиками. Мы нашли пропавших без вести солдат здесь, наши коллеги – там.
А за несколько минут до полуночи по Омскому времени мне пришло сообщение от супруги о том, что нашелся ее единственный брат, бьющий современных фашистов в зоне проведения специальной военной операции, от которого не было вестей больше месяца. В Горловке, в госпитале, контуженный, но, слава Богу, живой. Ну как после этого не вспомнить библейские мудрости: «Воздастся каждому по делам его…» и «На все воля Божия».
Сергей СЕРОБАБОВ.
(Продолжение следует)