Косенков Андрей Семенович (1911-1945 гг.). В РККА призван Седельниковским РВК в 1941 году. Гвардии старший сержант, командир отделения 2 батальона 110 гвардейского стрелкового полка 38 гвардейской стрелковой дивизии 70 армии. Воевал на Центральном и Белорусском фронтах. Ранен в 1942 году. Погиб 16 января 1945 года. Похоронен у деревни Шадко Варшавского воеводства, Польша. Награжден орденом Славы III степени.  

Косенков Андрей Семенович (стоит в центре). Фото из семейного архива дочери, Прасковьи Алексеевой

Седельниковская райбольница. Ночь. По коридору неспешно прохаживалась Прасковья Алексеева. По её щекам медленно стекали слезы. Она периодически заглядывала в палату, в которой лежал и стонал мужчина без ноги. С таким увечьем он вернулся с фронта.

– Жалко. Как мучается. А мой папка?.. Хоть бы такой с войны вернулся. А так сгинул в чужом краю, незнамо как, незнамо где…

– Дочка, подойди ко мне, – позвал Прасковью больной, когда она в очередной раз шла мимо его двери. – Ты не Косенкова Андрея дочь? Уж больно похожа на него.

– Его. А вы знали моего папу?

– Виделись раз. И не угадаешь где. В самой Москве. Сидел он тогда прямо на мостовой и, низко опустив голову, плакал. Да горько так! Рука у него была забинтована. Мы обнялись, земляки как-никак. Спросил тогда у него: «Рука сильно ноет?» А он в ответ: «Душа». Коровенку последнюю тогда ваша мать со двора свела и отписала Андрею о том. Сильно он сокрушался, что же вы кушать будете и как до конца войны дотянете. Я ему ответил: «Держись. Они там выживут. Нам бы победить и живыми вернуться…» В сорок втором это было.

Прасковья вспомнила тот год. Голодный. Не только для людей, но и для живности. Вся семья Косенковых работала: кто в колхозе, кто на домашнем подворье. Председательша в ту голодную зиму поручила мальчишкам Паршиковым найти сена для колхозных коров. И они нашли. Косенковское, что не было вывезено с покоса. Мама как увидела это, лишилась чувств и упала. Пришла в себя, горько заплакала и обняла детей. Не кинулась она наперерез саням, а через день свела буренку со двора и продала. Кормить её уже было нечем. А потом отписала обо всем тяте…

Молодая женщина сидела на прикроватной табуретке и думала, а её собеседник молчал. Даже стонать перестал, чтобы не мешать ей хоть так общаться с отцом. Вспомнила Прасковья и его проводы.

Семья Косенковых была большая – четыре брата (Андрей, Иван, Павел, Василий), сестра Агафья и вторая, которую Прасковья, как ни силилась, но вспомнить не смогла. Жили дружно на хуторе за Кайбабой, практически в лесу. После Гражданской войны нажили кое-какое хозяйство, за что и подверглись в тридцатые годы раскулачиванию. Забрали все.

Андрей вскорости женился на красавице Евдокии и с хутора перебрался в Нижнюю  Баклянку. Купил там избушку, вступил в колхоз. Видел, что с новой властью – не поспоришь. Вмиг в бараний рог скрутят и сгноят на болотах. Незадолго до войны Андрей с Евдокией начали строить домик: семья росла, и всем поместиться в одностопной избенке было невмоготу. Детей глава семейства любил до одури. Первая, Катенька, умерла рано – сильно простыла. К 22 июня 1941 года в семействе Косенковых были уже шестилетний Петро, трехлетняя Прасковья и двухнедельный Ванечка.

– Как-то Петро с горки катался и сильно рассек губу, – вполголоса начала рассказывать новому знакомому Прасковья, очнувшись от воспоминаний. – Тогда папа две недели кормил его из своего рта. А меня, как только вернется с работы, целовал всегда первой, лишь потом мальчишек. Все жалел первую умершую дочь. Когда отцу пришла повестка, вся деревня пришла его провожать. Меня он нес на руках, братишку Петю за руку держал. Ванечку мы оставили с бабушкой. Маленький он бы, ничего не понимал. Провожали и все плакали. Километра полтора люди шли за папой. Я сидела на крепких руках и вытирала ему слезы. Расстались мы под Новоуйкой. По очереди он обнял Петю, маму и меня. Он так плакал… Мама потом говорила, что такое с ним в первый раз.

– А потом были письма, – после недолгого молчания продолжила Прасковья. – В каждом из них папа справлялся о нашем здоровье, писал, что сердце кровью обливается от того, что находится в разлуке с нами. Но были в «треугольничках» и такие слова: «Рад я, что вы, мои дети, не видите того, что творят фашисты, что не дошли эти изверги до вас. Хоть и голодные вы, но спите спокойно…» А в начале сорок пятого нам пришла «похоронка».

Евдокия ещё пять лет сажала на огороде табак, все ждала своего Андрюшеньку. Как-то замкнулась от горя. После войны дети ни разу не слышали, что бы она запела. Все молилась Богу, чтобы душа суженного упокоилась в раю. Так и прожила до 97 лет, а покидая этот мир, сказала детям: «Хоть на том свете буду с Андрюшенькой вместе».

Андрей Косенков погиб 16 января 1945 года, на второй день наступления 38 гвардейской стрелковой дивизии с Наревского плацдарма в ходе Восточно-Прусской операции. Его часть двигалась с боями в направлении польских городов Модлин, Плоцк и Торн. Тогда однополчане Косенкова за шесть суток отбросили фашистов на 85 километров и освободили 60 крупных населенных пунктов. Не узнал Андрей Семенович того, что его ребята с ходу форсировали Вислу и закрепились на западном берегу, что фрицы несколько раз хотели сбить их с занятого рубежа, а они, простые солдаты, сержанты, офицеры, мстя за своих павших друзей, в том числе и за него, Андрея Косенкова, за три дня – с 7 по 9 февраля – «перемололи» на плацдарме 400 фашистов, ещё тысячу взяли в плен.

Солидный боевой счет у 38 гвардейской. Многие бойцы этой дивизии отличились в боях. Андрей Косенков – не исключение. В июле 1944 года дивизия перешла в наступление. Противник уже начал отводить войска, и наши воины преследовали вражеские части, преодолевая оставленные ими сильные заграждения, особенно минные, связывая боем и уничтожая отдельные подразделения немцев.

К семи утра 22 июля 1944 года 38 гвардейская стрелковая дивизия углубилась на 85 километров и вышла на государственную границу СССР, на реку Западный Буг в районе города Словаты. Бойцы и командиры не стали медлить и форсировали реку с ходу на подручных средствах, прорвали оборону противника на западном берегу и продолжили наступление. К 1 августа они освободили 225 населённых пунктов, среди них города Ратно, Домачево, Словаты. По отчётам штаба дивизии были нанесены существенные потери противнику: убито до тысячи солдат и офицеров, уничтожено 5 орудий, 30 пулемётов, 8 миномётов, захвачено 45 пленных и много трофеев. Часть фашистов – на счету Андрея Косенкова.

В один из последних июльских дней разгорелся бой севернее деревни Добрын Дуже. Гвардии старший сержант Косенков со своим отделением, окопался на окраине деревни и отбил три контратаки фашистов, при этом лично уничтожил восемь вражеских солдат. Когда гитлеровцы подошли вплотную к обороне отделения Косенкова, он поднял своих ребят врукопашную. Схватка была скоротечной, но жестокой. Андрею Семеновичу и его бойцам удалось остановить озверевших фрицев. В этом бою он уничтожил ещё пятерых врагов. 

Через две недели, 15 августа 1944 года, по частям 38 гвардейской стрелковой дивизии был подписан приказ № 056/н, по которому гвардии старший сержант Косенков был награжден орденом Славы III степени. В это время его дивизия уже окружила Брестскую группировку немцев, замкнув кольцо в восьми километрах западнее города. Было уничтожено до пяти с половиной тысяч фашистских солдат и около ста – пленено.

Наступления, оборона, атаки и рукопашные схватки. Сколько их перевидел и прошел тридцатичетырехлетний сержант. Десятки, сотни, а может быть тысячи… На груди – самый почетный солдатский орден.

– Да не нужны нам эти ордена, войны бы не было, людей побитых и искалеченных, деревень сожженных, – думал Андрей на отдыхе. – И деток бы увидеть. Все бы отдал за это.

Осенняя переформировка сорок четвертого была продолжительнее недельного летнего отдыха. Почти два месяца дивизия пополнялась личным составом и материальной частью, а 14 января 1945 года перешла в новое наступление. Через два дня у деревни Шадко Варшавского воеводства фашистская пуля настигла Андрея Косенкова…

Алексей БАСТРОН